Подчеркивая главенство трансперсонального опыта стоящего за образами архетипов, ранее James говорил: “Пока мы мыслим в космических и общих терминах, мы имеем дело только с символами реальности, но как только мы приближаемся к частным и индивидуальным явлениям, как таковым, – мы касаемся уже подлинных реальностей в точном смысле этого слова” (498). При этом, много позже слова James подтвердили современные исследователи альтернативных состояний сознания Flor-Henry, Shapiro и Sombrun, которые сказали что “. . . никакое научное описание вселенной в ее совокупности не может быть окончательным, пока оно не учитывает феномен сознательного опыта” (n.p.).

Помните, что основная задача при исследовании архетипов и их взаимодействия состоит в том, чтобы прийти к подлинной сущности, поэтому Campbell сказал, что “Различия пола, возраста или призвания отнюдь не существенные характеристики человека; это всего лишь маски, которые мы временно носим на сцене мира. Образ человека, сокрытый в нем, не следует путать с его одеждами” (385).

При этом Masters дополняет вышесказанное: “Главное - убрать с дороги наше личное эго, поскольку личное эго обычно является той частью нашей природы, которая становится оборонительной и негативной во взаимодействии с другими” (n.p.). При этом, как бы парадоксально это ни казалось, но человек ищет спасения от воображаемого несчастья не для себя, а для иллюзорного ‘я’ (Balsekar 68).

Попытка подавить агрессивные и сексуальные тенденции, по мнению Assagioli, ошибочна, поскольку подобная практика неизменно приведет к ещё большему конфликту, нервному срыву и соматическим проблемам. Поэтому стоит пересмотреть идею о человеческой греховности, потому что эта ложная бессознательная вера формирует мотив подавления сексуальной энергии (либидо). Разумным решением этой проблемы будет интеграция противоречивых тенденций с последующей трансформацией сексуальной и агрессивной энергии в творческое русло. Иными словами, речь идет об “. . . активации сверхсознательных функций посредством реализации ‘Я’. . . ” для достижения цельности (51). Творческая или духовная цель служит магнитом для притяжения сексуальной энергии, и тогда, двигаясь в этом ключе, достигается гармоничная самореализация без аномалий (52).

Чтобы упростить контакт с архетипическими фигурами бессознательного, анимой и анимусом, мужчине нужно научиться принимать в себе и окружающем мире противоположную сторону своего мужского начала – фемининность, а женщине научиться принимать маскулинность. В этом аспекте возникает положительная связь с эросом и его ценностями. Sanford сказал, “если такие фигуры вступают в контакт с сознанием, возникает тенденция к проявлению их позитивного аспекта; в противном случае наблюдается их демоническое влияние” (35).

Sanford рекомендует записывать на бумаге и выделять кавычками неожиданно врывающиеся в сознание мысли в виде критических и противоречивых суждений. Такая практика поможет осознать, что эти конфликтные мысли порождены независимой силой внутри человека (47). Таким образом, эпизоды конфликта могут обладать большой ценностью, а это значит, что не нужно избегать конфликта. Мудрость заключается в том, чтобы принять негативные эмоции, такие как гнев и обида, исследовать аниму и анимус, стоящие за конфликтом, а затем перестать следовать за тенью в повседневной жизни (50).

“Если женщина расстроена или же ее угнетает ее настроение, то, по мнению Марии-Луизы фон Франц / Marie-Louise von Franz, ей очень полезно себя спросить: ‘Чем именно я разочарована или чем уязвлены мои чувства, что, по существу, осталось для меня незамеченным?’” (qtd. in Sanford 52). Аналогично сказать, если мужчина испытывает подавленное настроение, то он может освободиться от этого, спросив себя: “Что случилось плохого? Что не нравится моей внутренней женщине? Что из сказанного или сделанного задело мои чувства?” (Sanford 53). Осознав причину своего настроения, человек получает возможность избавиться от негативного влияния архетипов анимы и анимуса.

В этом процессе инструментом самопознания может служить медитация. Однако Wilber обращает внимание, что созерцательная практика “чистого внимания” может проигнорировать ядро проблемы. Потому что “Здоровое развитие обращает ‘Я’ в ‘меня’, а нездоровое — в ‘оно’” (127). Например, если возникшее в сознании чувство гнева или обиды будет отмечено вниманием, то тут же произойдет их неприятие и вытеснение. Медитация размывает границы эмоции и тем самым откладывает реальное избавление от проблемы. Wilber неоднократно убеждался, что “медитация не работает с первоначальной тенью и может даже усугубить проблему” (126). Поэтому практика медитации должна быть дополнена этапом сознательного возвращения к себе и раскрытием этого ранее вытесненного негативного чувства.

Wilber приводит в пример механизм формирования отрицательного симптома. Другими словами, в терминах психоанализа это механизм формирования “тени”. Jung назвал бы это отрицательными архетипами. А мифолог Campbell мог бы обозначить этот механизм как формирование внутреннего демона.

Wilber выявил, что чувство гнева изначально возникает в сознании: “мой гнев; я гневен, у меня есть чувство гнева”. Затем в силу различных причин – страха, убеждений, травм из прошлого и других событий, - “Я” отделяется от своего гнева и вытесняет его за границы “Меня”. Так происходит, потому что человек стремится избежать наказания за переживание эмоции вызывающей страх. Следовательно, человек ищет причину злости в других людях или событиях внешнего мира, тем самым выделяя гнев в отдельный метафизический объект и вытесняя его вовне. В момент вытеснения гнева происходит внутренний диалог и возникает объект-мишень, на который этот гнев проецируется. Поэтому в пространстве сознания возникает второе лицо, например другой человек. Если продолжать проекцию далее, то произойдет потеря контроля над эмоцией гнева, и эта энергия превратиться в некое “Оно”, как третье лицо. И в этом случае внутренний диалог прекратиться, но останется чувство напряжения, как будто кто-то другой испытывает гнев, но точно не я (134).

Если бы проекция вовне действительно работала, то человек больше никогда бы не испытал гнева, а так же не замечал бы гнев в окружающей реальности. Однако механизм вытеснения не избавляет от чувства гнева или обиды. Более того, вытеснение усиливает связь с объектом проекции, следовательно, у человека возникает постоянное неосознанное чувство гнева. “Это не настоящий объект, а мой собственный скрытый субъект” (135). Wilber сказал, что “Скрытая привязанность, или скрыто-субъектное отождествление с ‘чувством другого’, всегда соединяет проекцию со своим владельцем с помощью целого ряда мучительных невротических симптомов. . . . Субъект превратился в тень, которая стала симптомом” (135).

Таким образом, если человек думает, что вытесняет злость или обиду за границы своего “Я”, то на самом деле он получает болезненный симптом, так как энергия остается внутри его “Я” и формирует теневой аспект в потоке его сознания который всегда возвращается.

Assagioli согласен с мнением Desoille, который считает, что необходимо установить контакт с “архетипами коллективного бессознательного” и благодаря этому решить многие проблемы в жизни. Если человек научится без страха взаимодействовать со своими архетипами и сознательно трансформировать их, то он приобретает способность разрешить не только личные, но и общечеловеческие конфликты. В сущности это трансперсональный опыт, который предполагает поиск корня конфликта в самом себе, где “. . . сензитивность есть высшее психическое состояние и источник деятельности ‘высшего порядка’” (310-311).

При этом Wilber предлагает более детальный и практичный метод освобождения от теневого аспекта. Суть процесса исцеления заключается в том, чтобы вернуть ранее вытесненную энергию в сознательную область, получить над ней контроль и тем самым трансформировать эмоцию. Чудовища, которые проявляются в виде симптомов из “Оно”, следует перевести в режим диалога - “Ты”, а затем отождествиться с этой энергией как первое лицо - “Я”. Это может выражаться фразой: “Я очень злое чудовище, которое хочет тебя убить!” (136). Таким образом, человек с помощью простого “я-монолога” получает ранее утраченный контроль над подлинной эмоцией гнева или обиды, но не страха.

Дело в том, что гнев скрывается под маской страха, из-за чего принятие страха в практике созерцательной медитации не приводит к желаемому избавлению. Поэтому попытки свидетельствовать страх, контактировать с ним, вести диалог или трансформировать его, приведут только к укреплению теневого аспекта. Таким образом, добавление механизма идентификации к процессу медитации приводит к возврату и трансформации подлинных эмоций. В этом случае “медитация становится путем, позволяющим вам установить контакт со своим бесконечным ‘Я’” (Wilber 137). При этом медитация укрепляет конечное “я”, которое проецируется тысячей образов на других людей. Знание этого механизма позволяет достичь подлинного понимания самого себя через отношения.

Таким образом, Schneider и Leitner исследовавшие интегральный подход Wilber, говорят о том, что он предлагает “иерархию психодуховных стадий развития, от инфантильной ‘доэгоической’ стадии до культурно компетентной ‘эгоической’ стадии, от лично исследующей ‘экзистенциальной’ стадии до объединяющей ‘трансперсональной’ стадии” (950).

О чувстве единства с другим человеком, Nalimov сказал: “Понимать – значит становиться близнецами. Но понимание есть знание. . . . в Любви с большей очевидностью, чем где-либо, происходит перестройка самого себя – открытие в себе того своего двойника, который несёт новое Знание. . . . Границы личности теряются. Узнавая себя в другом, человек узнаёт себя и во всём” (274).

“Секрет отношений заключается в том, чтобы признать мудрость в себе и в другом человеке. Эта идея общения основана на ощущении нелокальности: это значит находиться рядом и внутри другого человека” (Mindell 514).

Campbell дополнил вышесказанное: “Стать человеком значит научиться распознавать черты Бога во всем удивительном многообразии человеческих лиц” (390).

При общении в повседневной жизни, Masters рекомендует использовать сочетание проницательности и мягкости и лишь в некоторых редких случаях проявлять твердость для того, чтобы ответственно обозначить свои идеи, в которые вы искренне верите (n.p.).

Mindell выделяет четыре основные фазы для фасилитации трансперсонального процесса при урегулировании конфликтов.

“Фаза 1: Счастливые деньки. ‘Не хочу слышать ни о каких проблемах. Не хочу думать об этом. Я получаю удовольствие от жизни, так что не мешайте мне наслаждаться!’” При этом если в сознании появляется мысль о проблеме, то она отбрасывается, чтобы помечтать о чем-то более приятном. В этой фазе нет вовлечения в конфликт, но уже появляются неосознанные сигналы.

“Фаза 2: Напряженности и конфликт”. Каким бы ни было противоречивое сновидение, не забудьте использовать свой опыт, вовлекаясь в активную борьбу в этой фазе.

“Фаза 3: Смена ролей. Сновидящие могут свободно двигаться назад и вперед, занимая то одну, то другую сторону”. Работайте с ролями с учетом различных полярностей и способности человека принимать любую конфликтующую сторону. Продвигайтесь глубже к уровню сущности, где возможно объединение всех частей.

“Фаза 4: Отстраненность. Вы можете предложить: ‘Привнесите это переживание просветления в свое сновидение,’ или ‘Привнесите отстраненность сновидения в реальность.’ Используйте это временное состояние ‘просветления’ для работы с проблемами людей” (400).

Mindell рекомендует замечать нелокальные сигналы прежде, чем другие расскажут о них, затем слушать сигналы и использовать ощущения в виде ролевых образов, а также вибрации, которые возникают, чтобы помочь вам понять энергию сна в поле другого человека. Замечайте разворачивание фаз 1, 2, 3 и 4, чтобы учитывать состояние человека в работе с конфликтами. Помните о повседневных проблемах второй фазы и о конфликтах, чтобы отмечать, как процесс развития сновидения способствуют их разрешению. Знайте то, что люди постоянно находятся в сновидении, как наедине с собой, так и в обществе, днем и ночью, посредством всех каналов и на всех уровнях. По факту, сновидения отображают нелокальное поле и помогают разрешить противоречия на корневом уровне, в частности любые глубинные напряженности и конфликты (406).

Mindell предупреждает, что “Если во время конфликта сосредоточиться только на людях, можно упустить тот факт, что все мы – роли посреди пространства, в котором живем. Итак, помните: в фазе 3 страны грез не просто меняйтесь ролями, но действительно глубоко вчувствуйтесь в другую сторону, даже глубже, чем кажется резонным. И результат может вас удивить” (513).

Четыре ключевых этапа, обозначенные Mindell, концептуально идентичны идее “личной мифологии” David Feinstein и Stanley Krippner, которые ранее определили пять этапов трансперсонального процесса для урегулирования внутреннего конфликта.

Drury описывает этапы, выделенные Feinstein и Krippner следующим образом: “На первом этапе людей просили распознать и определить свой личный миф и задать вопрос, остался ли этот миф ‘союзником’ или нет” (149). Mindell говорит об этой фазе так, “Сначала скажите: ‘Стоп!’ Затем вспомните фазу 1 и просто забудьте о проблеме” (535).

Второй этап по Feinstein и Krippner “включал выявление ‘противоположного’ личного мифа, который потенциально мог вызвать конфликт в душе. Затем были исследованы противоречивые мифы, чтобы увидеть, как они связаны с личным опытом прошлого” (qtd. in Drury 149). Mindell тоже определяет активную борьбу во второй фазе до тех пор, “пока третья фаза не напомнит вам о необходимости ‘вчувствоваться в другую сторону’” (535).

Третий этап по Feinstein и Krippner, описанный Drury, “дал ощущение синтеза и единого видения. Здесь первоначальный миф и конфликтующий миф были приведены в противоречие, а затем в точку разрешения, и любые препятствия на пути к единству рассматривались как возможности для личностного роста и самореализации” (149).

На четвертом этапе личной мифологии Feinstein и Krippner “терапевтическая направленность подошла к концу, и участников попросили принять новое видение” (qtd. in Drury 149). При этом Mindell акцентирует внимание на телесном аспекте, говоря о том, что “четвертая фаза поможет вам полностью отстраниться и увидеть, что предлагает вселенная. Чтобы узнать все это, доверяйте своему телу. Ваше тело или вы сами – это лучший учитель в данной работе” (535).

По Mindell пятая фаза – это следствие, возвращение человека на этап безмятежной жизни, что, по сути, идентично пятому этапу в “личной мифологии” Feinstein и Krippner, который связан с интеграцией трансперсонального опыта: “Наконец, на пятой ступени их побудили вплетать свои личные мифы в повседневную жизнь” (Drury 149).

Когда Rebillot создавал процесс “путешествие героя”, то его первым шагом был поиск алгоритма или метафизической карты, которую он мог бы использовать для построения ритуальной драмы. Rebillot взял за основу цикл “мономифа”, который был исследован Campbell в книге The Hero With a Thousand Faces. Таким образом, возник глубинный психологический процесс, основанный на центральной сюжетной линии героического мифа который позволил провести человека или группу через “архетип трансформации” при помощи ритуалов. Цель такого путешествия - улучшение аспектов жизни человека, таких как: дом, работа, самооценка, отношения и личная точка зрения (215).

По наблюдениям Rebillot, люди, испытавшие на себе процесс “путешествия героя” пришли к выводу, что теперь они “знают форму трансформации, так что, когда в их жизни случается та или иная перемена, она больше им не угрожает. Они знают, что она будет происходить в определенной последовательности. У них есть карта” (215).

В продолжение идеи о процессе фазовой трансформации, Grof приводит в пример известное дзенское изречение, которое гласит: “Когда ты отправился в путешествие, горы перестали быть для тебя горами, а реки перестали быть реками. Когда путешествие завершилось, горы снова стали горами, а реки снова стали реками” (137). Этот афоризм иллюстрирует прохождение глубинного приключения закончившегося прозрением.

Таким образом, “успешно завершив кризис, человек возвращается в повседневную реальность, которая, во многом, осталась прежней и в то же время радикально преобразилась неким тонким, но глубоким образом” (Grof 137).

Arai и Niyonzima сказали, что “Хорошо продуманные ритуалы могут облегчить как экспериментальное обучение, так и прикладную практику в трансперсональной психологии. . . . Трансперсональная практика, которая сосредоточена в первую очередь на индивидуальном исцелении, может применяться к коллективному исцелению в более широком масштабе” (n.p.).