Советский и российский доктор технических наук, философ и математик, Nalimov Vasilii Vasil'evich в книге Realms of the Unconscious: The Enchanted Frontier (Реальность Нереального: Заколдованная Граница) говорит о Любви в трансперсональном её проявлении, где сущностью является – Духовное Единение. Любовь не только замедляет психологическое время, но и несет в себе процесс созревания, когда “достигнув полноты своего становления” она трансформируется в пространство Ничто. Другими словами, через трансценденцию телесного, любящие достигают сознательного Единства в Боге за пределами эго-личностей (88).

“В полноте своего проявления Любовь – это существование вне Делания, свободная экзистенция или, иначе, то Существование, которое уже можно было бы назвать Не-Существованием, ибо оно осуществляется при растворении личности в исходном Семантическом вакууме. Не-Существование – это выход из времени. Любовь смыкает Бытие с Не-Бытием, преображая Смерть. Но можно сказать и так: Любовь становится синонимом Смерти” (Nalimov 89).

Исследуя восточные и западные воззрения, Nalimov приходит к мысли, что “Делание” порождает индивидуальное время, которое предполагает конечность существования эго-личности и телесную смерть. Однако с другой стороны, Не-Бытие не может быть порождено Деланием, так как это существование, по сути, в вертикальном времени, вход в которое возможен через Любовь. По сути, мистическая часть учения Христа, выраженная в апокрифах, а так же в Евангелии от Египтян, где Христос – сын Молчания, объединяют эти два противоречивых Начала в едином устремлении к Свободе (92).

“В Евангелиях как бы перекликаются между собой два лейтмотива – проповедь Любви и проповедь Дела: ‘По плодам их узнаете их’ [St. Matthew, 7:20]. Именно проявление Любви через Делание составляет христианское понимание сущности Любви“ (qtd. in Nalimov 92).

Стремление сохранить индивидуализацию, например, руководствуясь непререкаемыми принципами, правилами, моделями мышления и поведения, приводит в конечном итоге к внутренним конфликтам и проблемам с окружающими. Такой человек фактически находится в социуме, однако на самом деле он далёк от ощущения реальности, которая его окружает. Мысль о том, что Я должно оставаться неизменным, прежним, самими собой, создаёт замкнутую изоляцию, что порождает страх, неуверенность и, в конечном итоге, тяжёлый душевный кризис. Вероятно, что такое укоренение Я-личности связано с желанием испытывать постоянный комфорт. В этом контексте Nalimov сказал: “. . . трансперсональная устремлённость выглядит как импульс контркультуры, может быть, более серьёзный, чем такие спонтанные вспышки, как скажем, движения хиппи” (271).

“Преодоление капсулизированности Я открывается через взаимодействие. Напомним, что одно из проявлений веры в реинкарнацию основывается на том, что люди, раз вступив в глубокое взаимодействие в земной жизни – скажем, полюбив по-настоящему или принеся большое зло друг другу, - сохраняют связанность навсегда. . . . Отсюда проясняется смысл Делания – через него раскрывается сопричастность друг другу, а следовательно, и всему существующему, даже в мире элементарных частиц. И если в квантовой механике пришлось отбросить представление о раздельности квантовых систем, то ещё больше оснований у нас есть для того, чтобы отказаться от представления об изолированности человеческого Эго” (Nalimov 272).