William James, профессор философии и психологии, основатель первой в США лаборатории прикладной психологии, в своей книге The Varieties of Religious Experience (Многообразие Религиозного Опыта) обращает внимание на давнюю веру людей в то, что их счастье обязательно сменится страданием. Человек столкнувшись с кризисом в своей жизни, не может быть по-настоящему удовлетворен простым бытовым или религиозным советом. На самом деле мы не верим в советы, потому что привыкли каждый день видеть светлые и темные стороны жизни. James напоминает нам, что по мере накопления жизненного опыта, возникает недоверие к мирским ценностям. Таким образом, формируется устойчивое убеждение о конечности существования и временном счастье (139).

Рассуждая о принятии или отрицании жизни, James сказал: “Мысль о неизбежности смерти, о возможности болезни и страданий – вот что угнетает нас; и тот факт, что мы в данный момент живем счастливо, совершенно несоизмерим с огромной значительностью этих мрачных возможностей. Мы хотим жизни, не омрачаемой угрозой смерти, – здоровья, не сменяющегося болезнью, – добра, не погибающего под ударами зла, но соответствующего нашему идеальному представлению о Добре” (140).

James видит в человеке олицетворение борьбы между противоречивыми влияниями “да” или “нет”, где проявление воли является неким энергетическим импульсом. Однако идея борьбы основана на дисбалансе, поскольку в данном случае решающим фактором является напряженность. Столкнувшись с препятствиями на пути к желаемой ценности, человек способен проявить упорство, нетерпимость, раздражительность, горячий характер, гнев, отказ от норм, принципов и правил. Руководствуясь эмоциями, связанными с неудовлетворенностью, человек проявляет “энергичный характер” и оказывается в безвыходном душевном состоянии, где без разбора совершает разрушительные поступки. Тогда человека подверженного агрессии уже не волнуют последствия, и кто в итоге пострадает - он сам или другие (263-264).

Существует ли универсальный способ обрести душевное равновесие?

Да, ибо с точки зрения религии любая безвыходная ситуация разрешается переключением внимания с личной воли на руководящий принцип воли творца. В этом контексте James упоминает о возникновении духовного могущества, в том случае, если “Кто не только говорит, но и чувствует слова: ‘Да будет воля Бога,’ тот облекается в надежную броню в борьбе со своими слабостями” (285).

Христианские мистики развивают предельное чувство сострадания к людям, демонстрируя смирение. Например, практикуя заповедь: “Любите врагов ваших” (283). В действительности же, эта крайняя щедрость к другим часто помогает устранить значительные барьеры в сердцах людей.

В этой связи, James сказал: “Если последовательно проводить эту заповедь в жизнь, то при существующих условиях, это вызвало бы такой разрыв с инстинктивными источниками наших действий и с установившимися формами нашего мира, что человек, перейдя эту границу, почувствовал бы себя перенесенным в другой мир. И то состояние, в котором находится человек во время религиозного возбуждения, говорит нам, что этот мир лежит в пределах достижимости, совсем недалеко от нас” (284).

Мистический опыт, по мнению James, содержит в себе четыре отличительных атрибута: “неизречённость, интуитивность, кратковременность и пассивность” (380).

Лично пережитое духовное откровение нельзя корректно выразить словами или передать другому человеку наиболее точным способом. James убежден, что это специфический вид метафизического познания мира, в котором человек “проникает в глубины истины, закрытые для трезвого рассудка” (380).

По многим описаниям людей переживших подобные приключения, James заключил, что они обычно длятся не более двух часов “. . . и с каждым посещением они обогащают и расширяют душу, и отражаются в сознании, как нечто центрально важное и бесценно дорогое” (381). В этом ярком путешествии сознание остаётся под действием мистических откровений, и “они изменяют внутреннюю жизнь субъекта между моментами их повторения” (381).

Что является основной чертой мистических состояний?

По мнению James, прежде всего это “. . . примиренность, словно две противоположные стороны мира, столкновения между которыми составляет причину всех наших внутренних бурь и неурядиц, расплавились и образовали единое целое. Они не принадлежат к одному роду, как два различных вида, но один из видов, – более возвышенный, – сам становится родом по отношению к противоположному виду и растворяет его в себе” (James 388).

Кроме того, James обращает внимание на трансцендентные наблюдения за пределами веры и выражает эту мысль следующим образом: “Во время мистических состояний мы составляем единое целое с Абсолютным и сознаем это единство. Эти состояния представляют собой драгоценный опыт, свойственный всем мистикам, независимо от религии и страны, к которой они принадлежат” (419).

Затем, James указывает на необходимость добровольной сдачи во власть своей высшей природы: “Человек начинает сознавать, что эта высшая часть его существа родственна чему-то проявляющемуся во внешнем мире, общему ей по качеству, но бесконечно превосходящему ее; в то же время он постигает, что может приобщиться к этому ‘нечто’ и спастись, если его низшее ‘я’ будет окончательно им подавлено” (508).

Таким образом, проведя в начале XX века анализ различного религиозного опыта человечества, James приходит к заключению, что освобождение и духовность человека начинаются с момента сознательного объединения с Вселенским Началом. Эта всепроникающая сила присуща как внутреннему, так и внешнему миру, проявляясь в разнообразных, казалось бы, противоречивых явлениях (508).